Орел-Решка

[slashmarvel]

Название: Орел-Решка
Автор:  Melemina
Рейтинг: R за мат
Пейринг: Дэдпул/Дакен
Фендом: Marvel
Жанр: pvp
Размер: мини
Статус: завершен
Саммари: Дэдпул потерял хилинг-фактор, Дакен рвется отомстить за недавнюю подставу...
От автора: авторское видение Дакена, ессна.
Авторские предупреждения: пьяный Дэдпул, философски настроенный Дакен, слегка юмор.

- Хочу убить тебя лично, - сказал Дакен, опрокидывая тяжелую бутылку джина над стаканом. Стакан звякнул, упал и выплеснул темную лужицу на столешницу. Три блика - желтый, красный и зеленый – заплясали в ней; Дакен облизнулся.
Дэдпул протянул руку и подкатил стакан к себе. Четыре пальца, туго обтянутые перчаткой, и пустой мешочек ткани, предназначенный для пятого.
- Ты заставил меня гоняться за этой сраной сывороткой и выставил меня полным идиотом, заставив поверить, что она нейтрализует хилинг-фактор.
- Да, - согласился Дэдпул, - это было забавно. Ты пришел, такой крутой и с большой пушкой, бах! Вогнал пулю папаше прямо в башку, и вся Сила Икс слегка прихуела, увидев, как ловко ты с ним разделался… Но проблема в том, что это сыворотка была рассчитана только на меня, а Логан почесался и дальше пошел. Примерно так оно и было, Дакен. На твоем месте я не позорился бы при всех, а выбрал время и место, когда Логан в одиночку сидит на толчке или зашел в парикмахерскую – без лишних свидетелей, ты понимаешь, о чем я. Тогда никто бы не узнал о том, как ты облажался.
Дакен сунул в рот сигару, отгрыз кончик и сплюнул в сторону Дэдпула.
- Ничего, - спокойно сказал он, - дело всегда обстоит так: прав тот, кто отомстил. Мстить я буду тебе, Дэдпул.
- Будешь двенадцатым в списке. С тех пор, как я стал уязвимым, у меня плотное расписание. Пожрать некогда. Да и не на что – деньги закончились.
Дэдпул откинул от себя стакан и тут же сцапал со стола блюдо со свежими устрицами. Залез в блюдо рукой и приостановился:
- Угощаешь?
- Жри, - разрешил Дакен, - торопиться нам некуда. Говорят, ты чуть ли ни сам в себя эту сыворотку загнал. Зачем?
- Хотел умереть и стать красивым, - сказал Дэдпул.
- Получилось?
- Ненадолго. Я опять урод. Подпалил себя на заправке, когда играл в человека-огнемета.
- А умереть?
- Тоже пока не вышло.
Дэдпул облизнул пальцы и опустил маску.
- Я тебя убью, - пообещал Дакен.
- Спасибо, - сказал Дэдпул. – А еда еще есть? Эти скользкие комочки только расстроили мое пищеварение. Без хилинг-фактора даже пожрать – большая проблема. Раньше я ел все, а теперь обнаружил, что у меня нежный желудок, и если не следить за тем, что я ем… можно обосраться от отдачи автомата. А если кинуть гранату…
- Заткнись, - сказал Дакен, принимая от молчаливого официанта вторую бутылку джина. – Так ты хочешь умереть?
- Хотел, потом передумал, потом не хотел, теперь опять хочу, потому что, Дакен, я уж лучше буду сам хотеть, чем не хотеть, когда ты хочешь.
- Выпей, - сказал Дакен.
Дэдпул поставил стакан на стол, плеснул джина себе, потом, подумав, Дакену, а Дакен сунул руку в хрустальное туманное ведерко и вынул два крупных сероватых куска льда.
Дэдпул тоже взял лед и один кусок тут же с хрустом разгрыз крепкими зубами, а второй кинул в стакан.

Дакен не любил убивать тех, кто сам желал смерти. Он никогда не подавал милостыню.

Дакен почти не пьянел, а Дэдпул без хилинг-фактора пьянел очень быстро, и к тому моменту, когда Токио надел ночную световую завесу, а Дакен бросил официанту пачку наличных, не заботясь о сдаче, Дэдпул уже вышел, качаясь, на улицу, и оттуда донесся грохот взрыва, а оранжевые тугие клубы шелковисто воссияли прямо перед глазами Дакена.
- Такси! – сказал Дакен, хватая первую попавшуюся машину за бампер и разворачивая ее к себе. – Откуда у тебя гранаты, уебок? Я же сказал – обыскать тебя с ног до головы…
- Завалялось кое-что, - лаконично ответил Дэдпул. – Уронил…
- Надеюсь, не обосрался, - заметил Дакен, запихивая его в машину.
Дэдпул подложил руку под задницу и понюхал.
Его обыскивали, подумал Дакен, диктуя адрес парнишке с побелевшими от ужаса глазами, крепко сжимающему руль.
Его обыскивали, чтобы обезопасить меня от возможных сюрпризов, и мы пили джин, мирно сидя за столиком. Мы – я, Дэдпул и его гранаты.
Нужно быть осторожным. Наемник высочайшего класса всегда остается наемником, неважно, есть у него мозги или нет, бессмертен он или нет…

Навстречу неслись полицейские машины, подвывая и улюлюкая. Неприметная тачка с молодым пареньком за рулем их внимание не привлекла, и лишнего времени на разборки с полицией тратить не пришлось.
- Убивать я тебя не буду, - сказал Дакен, - я тебя выебу. Разочтемся за мой позор таким образом, Дэдпул.
- Я скажу твоему папе, что ты педик, - ответил Дэдпул. – Знаешь, у меня тоже было тяжелое детство. Мой папа был военным. Это хуже, чем Росомаха. Он бряцал орденами и… пил. Кстати, после этого я не пью.
Закончив фразу, Дэдпул подцепил край маски, наклонился и наблевал между разведенных колен.
Парнишка за рулем печально пискнул, машина наполнилась запахом горячего полупереваренного джина.
- Стой, - процедил Дакен сквозь сжатые зубы, пихнул парню за шиворот комок купюр и вывалился на улицы вместе с болтающимся на плече Дэдпулом.
Тот был тяжеловат даже для привыкшего к нагрузкам Дакена – просто хренова гора обмякшего мяса.
Вдвоем, качаясь и постоянно останавливаясь – Дэдпул любовался красотами, Дэдпул блевал, Дэдпул захотел пирожок, Дэдпул увидел собачку, - они долго брели по улицам, выбирая самые дальние и извилистые.
Дакен волок Дэдпула, чувствуя глубокое и глухое удовлетворение. Дакен-ублюдок-щенок-с-помойки, вот и твоя настоящая жизнь, твое гнилое нутро, вывернутое наизнанку.
Это ты и есть, настоящий ты, а не тот тип в красном галстуке и баснословно дорогом костюме, который утром играл перстнем и скучающе рассматривал ценники на спортивные кары, ожидая вечера, когда заказным рейсом пригонят на разборку наглого наемника-Дэдпула и можно будет выпустить ему кишки.

Все хорошо в меру. В меру блеска, в меру лоска, в меру пуль и в меру джина. Дакен меры ни в чем не знал, но только блеск его был мишурным, лоск – отвратительным и царапал кожу, как мебельный лак, а в количестве пуль и джина он никогда себя не ограничивал, вот и заканчивал обычно так: на задворках… и манжету беленькой рубашки пожевал и обслюнявил Дэдпул.
- Так, - сказал Дакен, - заебался я.
Он присел, подхватил Дэдпула под коленки и плечи, поднял и понес.

Тонированные пуленепробиваемые стекла обливались ночными бликами: желтыми, красными, зелеными… Дакен лежал на широкой кровати, обтянутой белейшей свежей простыней, заложив татуированную руку под плоскую жесткую подушку.
Дэдпул занимался самоспасением в душе. Судя по тому, как часто переключалась вода, он выбрал в качестве спасения контрастный душ.
В душе он завяз надолго: Дакен уже пять раз приподнимался и выпивал ледяного виски из крошечной посеребренной рюмки. Рядом с виски и рюмками на столике лежала крахмальная салфетка и свежая белая орхидея.
Черная икра громоздилась горкой и сверкала, как бензин. Икру Дакен не любил.
Он любил незатейливые блюда – рис и онигири, лапшу и соленые сливы, но в меню всегда выбирал все самое дорогое. Зачем – сам не знал.
Посмотреть и выкинуть.
Убить и выкинуть.
Поиметь и выкинуть.
Разрушить, уничтожить, искалечить и выкинуть.
Все по той же схеме, по которой прожил жизнь сам.

Дэдпул наконец-то выбрался из душа. Он остановился в дверном проеме, придерживая полотенце на бедрах. Полотенца не хватало – не сходилось, и виднелись покрытое недавними ожогами бедро и короткая шерсть на лобке.
- Ты меня любишь, - сказал Дакен.
Привычная фраза. Часто, часто он использовал ее, потому что и трахаться просто так ему было неинтересно, как и жрать оплаченную и дорогую икру; ему нравилось только то, что имело смысл.
Ни одна шлюха, ни один из его партнеров не попадал к нему в постель просто так, без предварительной обработки, без кипящих в крови гормонов и одурманенного феромонами мозга.

Дэдпул тоже исключением не будет: ломать его, насиловать и калечить Дакен не собирался. Пусть любит, это куда болезненнее и унизительнее.
- Ну, теперь иди сюда, - сказал Дакен, расстегивая молнию брюк – рубашку он снял давно, мятая, она валяется на полу.
Дэдпул наклонил голову. Его ожоги раскраснелись, скулы двинулись, словно он собрался стереть зубы в крошево. Глаза глянули неодобрительно.
Он еще соображает – если так можно сказать о Дэдпуле, - но это ненадолго.
Полотенце Дэдпул отпустил, и оно упало. На Дэдпуле не осталось ровным счетом ничего, а держался он прямо, как любят держаться мутанты – грудь вперед, плечи назад, жопу выпятят и строят из себя супергероев, хоть сейчас статую лепи…
Дэдпул тоже пару минут изображал такую статую, а потом тронулся по направлению к кровати, глядя Дакену прямо в глаза.
Несло от него черт те чем: джином, миндальным мылом, мазью от ожогов, горелой кожей, холодной водой, густой кровью и еле уловимым запахом безумия – Дакен чувствовал и такой.
- Я все понимаю, милая леди, - сказал Дэдпул.
Милая леди???
- Все понимаю, но я вас недостоин.
Дакен поднял руку и пощелкал перед глазами Дэдпула – слева, справа.
- Вы прекрасны, - пробормотал Дэдпул, усаживаясь на кровати на колени и придавливая плоские подушечки. – И просто не видели меня без маски. Если бы я снял маску, вам пришлось бы визжать от ужаса и наделать в штаны, а мне пришлось бы страдать и видеть ужасные сны, милая леди, и потому я обязан с вами расстаться прямо сейчас. Хотя, можете отсосать.
У Дэдпула на любовном фронте явно полная жопа, мрачно подумал Дакен. Если он к каждой так подваливает, то ему правую даже качать никогда не придется – всегда будет в полной норме и боевой готовности.
И мозги у него явно набекрень – это не шутки, увидеть вместо здоровенного голого мужика какую-то «милую леди».
Дакен попытался исправить положение.
- Эй, - сказал он. - Уэйд! Леди сегодня ты. Ты меня сильно любишь и поэтому…
- Нет, - заупрямился Дэдпул, - я не леди. Смотри – видишь хуй?
Дакен посмотрел на его хуй.
- У меня тоже хуй, - сказал он. – Разуй глаза, пьянь ебанутая.
Дэдпул посмотрел.
- Леди с хуем, - сказал он с горечью в голосе. – Это хуже обезьяны-киллера.
- Блядь, - не выдержал Дакен.
- Ладно, - сказал Дэдпул и сгреб Дакена в охапку. – Бывает и хуже. Бывает череп на месте лица, например… или такое лицо как у меня. Вот это была бы проблема! А так – подумаешь, хуй какой-то… может, потом отвалится.
Дакен оказался упертым носом в широченное плечо, дернулся и понял, что Дэдпул навалился на него с энтузиазмом истинной любви и отпускать не собирался.
Перед глазами мелькнули странные, без дна и без рассудка, глаза Уэйда, в которых плескалась только прозрачная, очень искренняя нежность и сочувствие.
И Дакен сдался. Это был правильный взгляд – тот, которого ему не хватало с самого детства. Никто и никогда не смотрел на него так.
- А теперь поцелуй, - сказал Уэйд, горячим ртом с потрескавшимися губами прижался к губам Дакена и пробубнил: - Объявляю нас мужем и женой…
И спрятал взгляд, закрыв глаза обожженными веками.
Дакену такие игры были не в первой, но напрягало то, что акт мести за расстановкой сил как-то терялся.
Сложно теперь будет утром заявить Дэдпулу, что месть за наебку с сывороткой свершилась. Как свершилась-то? Ха-ха, а ты выебал мужика?
Вряд ли Дэдпул сильно расстроится.
И все-таки Дакен не стал сопротивляться. Давно он не ерзал по койке с каким-нибудь отморозком – статус не позволял, гордость протестовала, но хотелось, очень хотелось… всплывала ностальгия по детским годам.

В сексе, считал Дакен, выбирается наружу все самое уязвимое, что есть в человеке. Хочешь узнать слабости противника – выеби его.
Действовало и обратное: Дэдпул проявил настоящего себя.
В нем оказалось до ушей налито нерастраченной осторожности и нежности. Видимо, загнал когда-то далеко в подполье и не позволял им выбираться под страхом смертной казни. Был дерзким и опасным наемником, давным-давно расставшимся с моралью, но ключик от старых замашек держал где-то под рукой.
Ключик этот Дакен нащупал, заставив его полюбить, и все тщательно скрываемое хлынуло волной.

Дэдпул увлеченно целовался. Подзабыл о своих комплексах и терся щекой и виском о губы Дакена, сделав короткий перерыв в поцелуях, чтобы отдышаться.
Дэдпул осторожничал с чужим телом: он столько переломал их и изувечил, что боялся вложиться с силой в секс, и оказался слегка медлительным и раздумчивым, но очень внимательным: шершавыми теплыми ладонями и жесткими подушечками оставшихся пальцев повторил все витые татуировки на теле Дакена, обласкал и растер шею, грудь и руки, и даже запястья помял, а там тонкая кожа моментально передала импульс в мозг, и Дакен легонько поплыл.
Дэдпул был неумехой. Когда и как ему перепадал секс, Дакен не знал, но сделал вывод, что у Уэйда с этим были большие проблемы. По степени неумения Дэдпул смахивал на проститутку, решившую «один раз попробовать» и сразу попавшую в лапы извращенца.
Дэдпул был страшен. Под его нежностями-аккуратностями скрывалась железобетонная ненависть и обида, и никто никогда не смог бы его излечить.
Это Дакен понял, когда нежности закончились, а хуй Дэдпула протаранил его, раздвинул, растянул, и Дэдпул снова открыл глаза – злые глаза гордого человека, которого жизнь пару раз заставляла просить и унижаться.
В голове Дэдпула была масса переключателей, и все они искрили, шипели, а провода плавились, а горячими искрами обдавало Дакена – основное напряжение в сотни вольт пришлось на задницу, а все остальное – на плечи, руки и почему-то ухо, которое Дэдпул как прихватил зубами, так и не отпустил.

Дакен оценивал его, слушая одновременно и свой разум, и свое тело. Разум говорил ему, что связываться с Дэдпулом – не опаснее, чем держать его в друзьях; тело говорило, что ночь будет долгой и жаркой.
Еще тело говорило, что любить Дэдпул все-таки не умеет. Не научили.
Не беда – не самое важное умение в жизни, особенно для сумасшедшего наемника.

И закончились все небыстро: три или четыре раза Дэдпул останавливался, дернувшись и застыв всем телом, и Дакен, стиснув зубы, позволял ему снова окрепнуть и продолжать. Неприятные переходы, но что поделаешь – если и выкладываться, то на полную, это знали оба.
И только в последний раз, когда окна стали из черных серыми, пропали блики, а виски стал теплым, он отпихнул от себя взмокшее огромное тело, повернулся на бок и снова положил руку под подушку, с удовольствием нащупав под ней сохранившуюся прохладу.
В голове слегка шумело, зад болел и подтекал, залитый спермой, но Дакен привык, и внимания не обращал.
Он заснул сразу и крепко, успев подумать, что сейчас самое время перерезать Дэдпулу глотку, но мерзко будет лежать в кровати, облитой кровью…
И приснился ему алтарь, украшенный цветами, жесткие воротнички, галстук-бабочка и торжественный гимн, и выходит Дэдпул в костюме, который морщится на его плечах, в маске и с букетом камелий… фу, блядь.

Утром он подкинул Дэдпула до аэропорта.
- Мы квиты, - сказал Дакен, выгружая его из машины, - считай это моим подарком – расплатишься за него в следующий раз.
Дэдпул, страдая от похмелья, промычал что-то невразумительное.
- Чего?
- По-моему, я вчера вышел замуж, - сказал Дэдпул.
Дакен прогулялся с ним до здания аэропорта, куря на ходу легкую сигаретку и держа руки в карманах брюк. На него, большого, с наглым злым лицом, с ирокезом на бритой голове, часто оборачивались.
- Возвращай свой хилинг-фактор, - сказал Дакен Дэдпулу на прощание. – Я кое-что понимаю в людях, и для такого мудака, как ты, бессмертие – единственный шанс выжить. Вернешь – тогда и поборемся. Не думай, что я к тебе как-то особенно отношусь – попадешься на пути – печень вырежу.
Дэдпул почесал бок, забрал билет и ушел в здание аэропорта.
Дакен покурил еще, потом прошелся по дорожке туда-сюда и еще покурил. Что-то не давало ему покоя, какая-то маленькая неуловимая мыслишка…
И только когда на стоянке грохнул от взрыва маленькой черно-красной гранаты новенький спортивный кар, купленный накануне на баснословные деньги, и Дакен проследил глазами, как взмывает ввысь и мчится по воздуху отполированная дверца, все встало на свои места.
И все же, куда этот сукин сын прячет гранаты?